БАЛЛАДА О ВОЛЬНЫХ СТРЕЛКАХ

 Если рыщут за твоею
 Непокорной головой,
 Чтоб петлей худую шею
 Сделать более худой,
 Нет надежнее приюта -
 Скройся в лес, не пропадешь,
 Если продан ты кому-то
 С потрохами ни за грош.

 Бедняки и бедолаги,
 Презирая жизнь слуги,
 И бездомные бродяги,
 У кого одни долги, -
 Все, кто загнан, неприкаян,
 В этот вольный лес бегут,
 Потому что здесь хозяин -
 Славный парень Робин Гуд!

 Здесь с полслова понимают,
 Не боятся острых слов,
 Здесь с почетом принимают
 Оторви-сорви-голов.
 И скрываются до срока
 Даже рыцари в лесах:
 Кто без страха и упрека -
 Тот всегда не при деньгах.

 Знают все оленьи тропы,
 Словно линии руки,
 В прошлом слуги и холопы,
 Ныне - вольные стрелки.
 Здесь того, кто все теряет,
 Защитят и сберегут.
 По лесной стране гуляет
 Славный парень Робин Гуд!

 И живут да поживают,
 Всем запретам вопреки,
 И ничуть не унывают
 Эти вольные стрелки.
 Спят, укрывшись звездным небом,
 Мох под ребра подложив.
 Им, какой бы холод ни был, 
 Жив - и славно, если жив.

 Но вздыхают от разлуки,-
 Где-то дом и клок земли,-
 Да поглаживают луки,
 Чтоб в бою не подвели.
 И стрелков не сыщешь лучших.
 Что же завтра, где их ждут? -
 Скажет лучший в мире лучник,
 Славный парень Робин Гуд!

БАЛЛАДА О ВРЕМЕНИ

Замок временем срыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов,
Но развяжет язык молчаливый гранит -
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах.

 Время подвиги эти не стерло:
 Оторвать от него верхний пласт
 Или взять его крепче за горло -
 И оно свои тайны отдаст.

 Упадут сто замков и спадут сто оков,
 И сойдут сто потов целой груды веков,-
 И польются легенды из сотен стихов
 Про турниры, осады, про вольных стрелков.

 Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
 И гляди понимающим оком,-
 Потому что любовь - это вечно любовь,
 Даже в будущем вашем далеком.

Звонко лопалась сталь под напором меча,
Тетива от натуги дымилась,
Смерть на копьях сидела, утробно урча,
В грязь валились враги, о пощаде крича,
Победившим сдаваясь на милость.

 Но не все, оставаясь живыми,
 В доброте сохраняли сердца,
 Защитив свое доброе имя
 От заведомой лжи подлеца.

 Хорошо, если конь закусил удила
 И рука на копье поудобней легла,
 Хорошо, если знаешь - откуда стрела,
 Хуже - если по-подлому, из-за угла.

 Как у вас там с мерзавцеми? Бьют? Поделом!
 Ведьмы вас не пугают шабашем?
 Но не правда ли, зло называется злом
 Даже там - в добром будущем вашем?

И вовеки веков, и во все времена
Трус, предатель - всегда презираем,
Враг есть враг, и война все равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна -
И всегда на нее уповаем.

 Время эти понятья не стерло,
 Нужно только поднять верхний пласт -
 И дымящейся кровью из горла
 Чувства вечные хлынут на нас.

 Ныне, присно, во веки веков, старина,-
 И цена есть цена, и вина есть вина,
 И всегда хорошо, если честь спасена,
 Если другом надежно прикрыта спина.

 Чистоту, простоту мы у древних берем,
 Саги, сказки - из прошлого тащим,-
 Потому, что добро остается добром -
 В прошлом, будущем и настоящем!

БАЛЛАДА О ГИПСЕ

 

 Нет острых ощущений - все старье, гнилье и хлам,-
 Того гляди, с тоски сыграю в ящик.
 Балкон бы, что ли, сверху, иль автобус - пополам,-
 Вот это дело, это подходяще!

 Повезло! Наконец повезло! -
 Видит бог, что дошел я до точки! -
 Самосвал в тридцать тысяч кило
 Мне скелет раздробил на кусочки!

 Вот лежу я на спине
 Загипсованный,-
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности,-
 Все будет в целости
 И в сохранности!

 Эх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов,-
 Скорблю о вас - как мало вы успели! -
 Ах, это просто прелесть - сотрясение мозгов,
 Ах, это наслажденье - гипс на теле!

 Как броня - на груди у меня,
 На руках моих - крепкие латы,-
 Так и хочется крикнуть: "Коня мне, коня!"-
 И верхом ускакать из палаты!

 И лежу я на спине
 Загипсованный,-
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности,-
 Все будет в целости
 И в сохранности!

 Задавлены все чувства - лишь для боли нет преград,-
 Ну что ж, мы сами часто чувства губим,-
 Зато я, как ребенок, - весь спеленутый до пят
 И окруженный человеколюбием!

 Под влияньем сестрички ночной
 Я любовию к людям проникся -
 И, клянусь, до доски гробовой
 Я б остался невольником гипса!

 И лежу я на спине
 Загипсованный,-
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности,-
 Все будет в целости
 И в сохранности!

 Вот хорошо б еще, чтоб мне не видеть прежних снов:
 Они - как острый нож для инвалида,-
 Во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков,
 Мне снятся свечи, рифмы и коррида...

 Ах, надежна ты, гипса броня,
 От того, кто намерен кусаться!
 Но одно угнетает меня:
 Что никак не могу почесаться,-

 Что лежу я на спине
 Загипсованный,-
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности,-
 Все будет в целости
 И в сохранности!

 Так, я давно здоров, но не намерен гипс снимать:
 Пусть руки стали чем-то вроде бивней,
 Пусть ноги истончали - мне на это наплевать,-
 Зато кажусь значительней, массивней!

 Я под гипсом хожу ходуном,
 Наступаю на пятки прохожим,-
 Мне удобней казаться слоном
 И себя ощущать толстокожим!

 И по жизни я иду,
 Загипсованный,-
 Каждый член у мене -
 Расфасованный
 По отдельности
 До исправности,-
 Все будет в целости
 И в сохранности!

БАЛЛАДА О ДЕТСТВЕ

 Час зачатья я помню неточно.
 Значит, память моя однобока.
 Но зачат я был ночью, порочно,
 И явился на свет не до срока.
 Я рождался не в муках, не в злобе,
 Девять месяцев - это не лет.
 Первый срок отбывал я в утробе:
 Ничего там хорошего нет.

 Спасибо вам святители, что плюнули да дунули,
 Что вдруг мои родители зачать меня задумали,
 В те времена укромные, теперь почти былинные,
 Когда срока огромные брели в этапы длинные.
 Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
 А вот живет же братия - моя честна компания.

 Ходу, думушки резвые, ходу,
 Слово, строченьки, милые, слово!
 В первый раз получил я свободу
 По указу от тридцать восьмого.
 Знать бы мне, кто так долго мурыжил -
 Отыгрался бы на подлеце,
 Но родился и жил я и выжил,
 Дом на Первой Мещанской в конце.

 Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой
 Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
 Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
 На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
 Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.
 Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.

 Не боялась сирены соседка,
 И привыкла к ней мать понемногу.
 И плевал я, здоровый трехлетка,
 На воздушную эту тревогу.
 Да не все то, что сверху от бога -
 И народ зажигалки тушил.
 И, как малая фронту подмога,
 Мой песок и дырявый кувшин.

 И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно
 На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
 Она ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие!
 Эх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие.
 Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.-
 Мои - без вести павшие, твои - безвинно севшие.

 Я ушел от пеленок и сосок,
 Поживал - не забыт, не заброшен.
 И дразнили меня "недоносок",
 Хоть и был я нормально доношен.
 Маскировку пытался срывать я,
 - Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
 Возвращались отцы наши, братья
 По домам, по своим да чужим.

 У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
 То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
 Трофейная Япония, трофейная Германия:
 Пришла страна Лимония - сплошная чемодания.
 Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
 А из эвакуации толпой валили штатские.

 Осмотрелись они, оклемались,
 Похмелились, потом протрезвели.
 И отплакали те, кто дождались,
 Недождавшиеся отревели.
 Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
 Мы спросили:- зачем? - Он в ответ,
 Мол, коридоры кончаются стенкой,
 А тоннели выводят на свет.

 Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
 Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
 Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене - откажется
 Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
 Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
 На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.

 Все - от нас до почти годовалых
 Толковищу вели до кровянки,
 А в подвалах и полуподвалах
 Ребятишкам хотелось под танки.
 Не досталось им даже по пуле,
 В ремеслухе живи не тужи.
 Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
 Из напильников сделать ножи.

 Они воткнутся в легкие
 От никотина черные,
 По рукоятки легкие трехцветные наборные.
 Вели дела отменные сопливые острожники.
 На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
 Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,
 И вот ушли романтики из подворотен ворами.

 Было время и были подвалы,
 Было дело и цены снижали.
 И текли, куда надо, каналы
 И в конце, куда надо, впадали.
 Дети бывших старшин да майоров
 До бедовых широт поднялись,
 Потому, что из всех коридоров
 Им казалось сподручнее вниз.

БАЛЛАДА О КОКИЛЬОНЕ

 Жил-был
 учитель скромный Кокильон.
 Любил
 наукой баловаться он.

 Земной поклон за то, что он
 Был в химию влюблен,
 И по ночам над чем-то там 
 Химичил Кокильон.

 Но, мученик науки гоним и обездолен,
 Всегда в глазах толпы он - алхимик-шарлатан,-
 И из любимой школы в два счета был уволен,
 Верней, в три шеи выгнан непонятый титан.

 Титан
 лабораторию держал
 И там
 творил и мыслил, и дерзал.

 За просто так, не за мильон,
 В двухсуточный бульон
 Швырнуть сумел все, что имел,
 Великий Кокильон.

 
 Да мы бы забросали каменьями Ньютона,
 Мы б за такое дело измазали в смоле!
 Но случай не дозволил плевать на Кокильона,-
 Однажды в адской смеси заквасилось желе.

 Бульон
 изобретателя потряс,-
 Был он -
 ничто: не жидкость и не газ.

 И был смущен и потрясен,
 И даже удивлен.
 "Эге! Ха-ха! О эврика!"-
 Воскликнул Кокильон.

 Три дня он развлекался игрой на пианино,
 На самом дне в сухом вине он истину искал...
 Вдруг произнес он внятно: "Какая чертовщина!.."-
 И твердою походкою он к дому зашагал.

 Он днем
 был склонен к мыслям и мечтам,
 Но в нем
 кипели страсти по ночам.

 И вот, на поиск устремлен,
 Мечтой испепелен,
 В один момент в эксперимент
 Включился Кокильон.

 Душа его просила, и плоть его хотела
 До истины добраться, до цели и до дна,-
 Проверить состоянье таинственного тела,
 Узнать, что он такое: оно или она?

 Но был
 и в этом опыте изъян -
 Забыл
 фанатик намертво про кран.

 В погоне за открытьем он
 Был слишком воспален -
 И вдруг нажал ошибочно
 На крантик Кокильон.

 И закричал, безумный: "Да это же коллоид!
 Не жидкость это, братцы,- коллоидальный газ!"
 Вот так, блеснув в науке, как в небе астероид,
 Взорвался - и в шипенье безвременно угас.

 И вот -
 так в этом газе он лежит,
 Народ
 его открытьем дорожит.

 Но он не мертв - он усыплен,-
 Разбужен будет он
 Через века. Дремли пока,
 Великий Кокильон!

 А мы, склонив колени, глядим благоговейно.
 Таких, как он, немного - четыре на мильон!
 Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна,
 Вот три великих мужа,- четвертый - Кокильон!

БАЛЛАДА О КОРОТКОЙ ШЕЕ

 Полководец с шеею короткой
 Должен быть в любые времена:
 Чтобы грудь - почти от подбородка,
 От затылка - сразу чтоб спина.

 На короткой незаметной шее
 Голове уютнее сидеть,-
 И душить значительно труднее,
 И арканом не за что задеть.

 А они вытягивают шеи
 И встают на кончики носков:
 Чтобы видеть дальше и вернее -
 Нужно посмотреть поверх голов.

 Все, теперь ты - темная лошадка,
 Даже если видел свет вдали,-
 Поза - неустойчива и шатка,
 И открыта шея для петли.

 И любая подлая ехидна
 Сосчитает позвонки на ней,-
 Дальше видно, но - недальновидно
 Жить с открытой шеей меж людей.

 ...Вот какую притчу о Востоке
 Рассказал мне старый аксакал.
 "Даже сказки здесь - и те жестоки",-
 Думал я - и шею измерял.

БАЛЛАДА О КОРОТКОМ СЧАСТЬЕ

Трубят рога: скорей, скорей!-
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей,
Из жил воловьих свита.

Ну и забава у людей -
Убить двух белых лебедей!
И стрелы ввысь помчались...
У лучников наметан глаз,-
А эти лебеди как раз
Сегодня повстречались.

Она жила под солнцем - там,
Где синих звезд без счета,
Куда под силу лебедям
Высокого полета.

Ты воспари - крыла раскинь -
В густую трепетную синь.
Скользи по божьим склонам,-
В такую высь, куда и впредь
Возможно будет долететь
Лишь ангелам и стонам.

Но он и там ее настиг -
И счастлив миг единый,-
Но может, был тот яркий миг
Их песней лебединой...

Двум белым ангелам сродни,
К земле направились они -
Опасная повадка!
Из-за кустов, как из-за стен,
Следят охотники за тем,
Чтоб счастье было кратко.

Вот утирают пот со лба
Виновники паденья:
Сбылась последняя мольба -
"Остановись, мгновенье!"

Так пелся вечный этот стих
В пик лебединой песне их -
Счастливцев одночасья:
Они упали вниз вдвоем,
Так и оставшись на седьмом,
На высшем небе счастья.

1975
» к списку 
» На отдельной странице

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.

И чудаки - еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья...

Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что "я люблю",-
То же, что дышу, или живу!

И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви - великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...

Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой - и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!

Но многих захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько не зови...
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви...

Их голосам дано сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья...

Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу - и значит, я люблю!
Я люблю - и, значит, я живу!

 Погода славная,
 А это главное.
 И мне на ум пришла мыслишка презабавная,-
 Но не о господе
 И не о космосе -
 Все эти новости уже обрыдли до смерти.

 Сказку, миф, фантасмагорию
 Пропою вам с хором ли, один ли,-
 Слушайте забавную историю
 Некоего мистера Мак-Кинли -

 Не супермена, не ковбоя, не хавбека,
 А просто маленького, просто человека.

 Кто он такой - герой ли, сукин сын ли -
 Наш симпатичный господин Мак-Кинли,-
 Валяйте выводы, составьте мнение
 В конце рассказа в меру разумения.

 Ну что, договорились? Если так -
 Привет! Буэнос диас! Гутен таг!

 Ночуешь в спаленках
 В обоях аленьких
 И телевиденье глядишь для самых маленьких.
 С утра полчасика
 Займет гимнастика -
 Прыжки, гримасы, отжимание от пластика.

 И трясешься ты в автобусе,
 На педали жмешь, гремя костями,-
 Сколько вас на нашем тесном глобусе
 Весело работает локтями!
 Как наркоманы - кокаин, и как больные,
 В заторах нюхаешь ты газы выхлопные.

 Но строен ты - от суеты худеют,
 Бодреют духом, телом здоровеют.
 Через собратьев ты переступаешь,
 Но успеваешь, все же успеваешь

 Знакомым огрызнуться на ходу:
 "Салют! День добрый! Хау ду ю ду!"

 Для созидания
 В коробки-здания
 Ты заползаешь, как в загоны на заклание.
 В поту и рвении,
 В самозабвении
 Ты создаешь - творишь и рушишь в озарении.

 Люди, власти не имущие!
 Кто-то вас со злого перепою,
 Маленькие, но и всемогущие,-
 Окрестил безликою толпою.

 Будь вы на поле, у станка, в конторе, в классе,-
 Но вы причислены к какой-то серой массе.

 И в перерыв - в час подлинной свободы -
 Вы наскоро жуете бутерброды.
 Что ж, эти сэндвичи - предметы сбыта.
 Итак, приятного вам аппетита!

 Нелегкий век стоит перед тобой,
 И все же - гутен морген, дорогой!

 Дела семейные,
 Платки нашейные,
 И пояса, и чудеса галантерейные,-
 Цена кусается,
 Жена ласкается,-
 Махнуть рукою - да рука не подымается.

 Цену вежливо и тоненько
 Пропищит волшебник-трикотажник,-
 Ты с невозмутимостью покойника
 Наизнанку вывернешь бумажник.

 Все ваши будни, да и праздники - морозны,
 И вы с женою, как на кладбище, серьезны.

 С холодных стен - с огромного плаката
 На вас глядят веселые ребята,
 И улыбаются во всех витринах
 Отцы семейств в штанах и лимузинах.

 Откормленные люди на щитах
 Приветствуют по-братски: "Гутен таг!"

 Откуда денежка?
 Куда ты денешься?
 Тебе полвека, друг, а ты еще надеешься?
 Не жди от ближнего -
 Моли всевышнего,-
 Уж он тебе всегда пошлет ребенка лишнего!

 Трое, четверо и шестеро...
 Вы, конечно, любите сыночков!
 Мировое детское нашествие
 Бестий, сорванцов и ангелочков!

 Ты улыбаешься обложкам и нарядам,
 Но твердо веришь: удивительное рядом.

 Не верь, старик, что мы за все в ответе,
 Что дети где-то гибнут - те, не эти:
 Чуть-чуть задуматься - хоть вниз с обрыва,-
 А жить-то надо, надо жить красиво!

 Передохни, расслабься - перекур!
 Гуд дэй, дружище! Пламенный бонжур!

 Ах, люди странные,
 Пустокарманные,
 Вы, постоянные клиенты ресторанные,-
 Мошны бездонные,
 Стомиллионные -
 Вы наполняете, вы, толпы стадионные!

 И ничто без вас не крутится -
 Армии, правительства и судьи,
 Но у сильных в горле, словно устрицы,
 Вы скользите, маленькие люди!

 И так о маленьком пекутся человеке,
 Что забывают лишний ноль вписать на чеке.

 Ваш кандидат - а в прошлом он лабазник -
 Вам иногда устраивает праздник.
 И не безлики вы, и вы - не тени,
 Коль надо бросить в урны бюллетени!

 А "маленький" - хорошее словцо,-
 Кто скажет так - ты плюнь ему в лицо,-
 Пусть это слово будет не в ходу!
 Привет, Мак-Кинли! Хау ду ю ду!

 Семь дней усталый старый Бог
 В запале, в зашоре, в запаре
 Творил убогий наш лубок
 И каждой твари - по паре.

 Ему творить - потеха,
 И вот, себе взамен
 Бог создал человека,
 Как пробный манекен.

 Идея эта не нова,
 Но не обхаяна никем -
 Я докажу как дважды два -
 Адам был первый манекен.

 А мы! Ошметки хромосом,
 Огрызки божественных генов -
 Идем проторенным путем
 И создаем манекенов.

 Лишенные надежды
 Без мук творить - живых,
 Рядим в свои одежды
 Мы кукол восковых.

 Ругать меня повремени,
 А оглянись по сторонам -
 Хоть нам подобные они,
 Но не живут подобно нам.

 Твой нос расплюснут на стекле,
 Глазеешь - и ломит в затылке,
 А там сидят они в тепле
 И скалят зубы в ухмылке.

 Вон тот кретин в халате
 Смеется над тобой:
 Мол, жив еще, приятель?
 Доволен ли судьбой?

 Гляди - красотка! Чем плоха?
 Загар и патлы до колен.
 Ее, закутанный в меха,
 Ласкает томный манекен.

 Их жизнь и вправду хороша,
 Их холят, лелеют и греют.
 Они не тратят ни гроша
 И плюс к тому - не стареют.

 Пусть лупят по башке нам,
 Толкают нас и бьют,
 Но куклам-манекенам
 Мы создали уют.

 Они так вежливы - взгляни!
 Их не волнует ни черта,
 И жизнерадостны они,
 И нам, безумным, не чета.

 Он никогда не одинок -
 В салоне, в постели, в бильярдной,-
 Невозмутимый, словно йог,
 Галантный и элегантный.

 Хочу такого плена,
 Свобода мне не впрок.
 Я вместо манекена
 Хочу пожить денек.

 На манекенские паи
 Согласен, черт меня дери!
 В приятный круг его семьи
 Смогу - хотите на пари!

 Я предлагаю смелый план
 Возможных сезонных обменов:
 Мы, люди,- в их бездушный клан,
 А вместо нас - манекенов.

 Но я готов поклясться,
 Что где-нибудь заест -
 Они не согласятся
 На перемену мест.

 Из них, конечно, ни один
 Нам не уступит свой уют:
 Из этих солнечных витрин
 Они без боя не уйдут.

 Сдается мне - они хитрят,
 И, тайно расправивши члены,
 Когда живые люди спят,
 Выходят в ночь манекены.

 Машины выгоняют
 И мчат так, что держись!
 Бузят и прожигают
 Свою ночную жизнь.

 Такие подвиги творят,
 Что мы за год не натворим,
 Но возвращаются назад...
 Ах, как завидую я им!

 Мы скачем, скачем вверх и вниз,
 Кропаем и клеим на стенах
 Наш главный лозунг и девиз:
 "Забота о манекенах!"

 Недавно был - читали? -
 Налет на магазин,
 В них сколько не стреляли -
 Не умер ни один.

 Его налогом не согнуть,
 Не сдвинуть повышеньем цен.
 Счастливый путь, счастливый путь,-
 Будь счастлив, мистер Манекен!

 Но, как индусы мы живем
 Надеждою смертных и тленных,
 Что если завтра мы умрем -
 Воскреснем вновь в манекенах!

 Так что не хнычь, ребята,-
 Наш день еще придет!
 Храните, люди, свято
 Весь манекенский род!

 Болезни в нас обострены,
 Уже не станем мы никем...
 Грядет надежда всей страны -
 Здоровый, крепкий манекен.

Торопись - тощий гриф над страною кружит!
Лес - обитель твою - по весне навести!
Слышишь - гулко земля под ногами дрожит?
Видишь - плотный туман над полями лежит? -
Это росы вскипают от ненависти!

 Ненависть - в почках набухших томится,
 Ненависть - в нас затаенно бурлит,
 Ненависть - потом сквозь кожу сочится,
 Головы наши палит!

Погляди - что за рыжие пятна в реке,-
Зло решило порядок в стране навести.
Рукоятки мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьется, как птица, в виске,
И заходится сердце от ненависти!

 Ненависть - юным уродует лица,
 Ненависть - просится из берегов,
 Ненависть - жаждет и хочет напиться
 Черною кровью врагов!

Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не черная ненависть в нас,-
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти!

 Ненависть - пей, переполнена чаша!
 Ненависть - требует выхода, ждет.
 Но благородная ненависть наша
 Рядом с любовью живет!

 Кто верит в Магомета, кто - в Аллаха, кто - в Иисуса,
 Кто ни во что не верит - даже в черта, назло всем,-
 Хорошую религию придумали индусы:
 Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.

 Стремилась ввысь душа твоя -
 Родишься вновь с мечтою,
 Но если жил ты как свинья -
 Останешься свиньею.

 Пусть косо смотрят на тебя - привыкни к укоризне,-
 Досадно - что ж, родишься вновь на колкости горазд.
 И если видел смерть врага еще при этой жизни,
 В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.

 Живи себе нормальненько -
 Есть повод веселиться:
 Ведь, может быть, в начальника
 Душа твоя вселится.

 Пускай живешь ты дворником - родишься вновь прорабом,
 А после из прораба до министра дорастешь,-
 Но, если туп, как дерево - родишься баобабом
 И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

 Досадно попугаем жить,
 Гадюкой с длинным веком,-
 Не лучше ли при жизни быть
 Приличным человеком?

 Так кто есть кто, так кто был кем?- мы никогда не знаем.
 С ума сошли генетики от ген и хромосом.
 Быть может, тот облезлый кот - был раньше негодяем,
 А этот милый человек - был раньше добрым псом.

 Я от восторга прыгаю,
 Я обхожу искусы,-
 Удобную религию
 Придумали индусы!

 В томленье одиноком
 В тени - не на виду -
 Под неусыпным оком
 Цвела она в саду.

 Маман - всегда с друзьями,
 Папа от них сбежал,
 Зато Каштан ветвями
 От взглядов укрывал.

 Высоко ль или низко
 Каштан над головой,-
 Но Роза-гимназистка
 Увидела - его.

 Нарцисс - цветок воспетый,
 Отец его - магнат,
 И многих Роз до этой
 Вдыхал он аромат.

 Он вовсе был не хамом -
 Изысканных манер.
 Мама его - гран-дама,
 Папа - миллионер.

 Он в детстве был опрыскан -
 Не запах, а дурман,-
 И Роза-гимназистка
 Вступила с ним в роман.

 И вот, исчадье ада,
 Нарцисс тот, ловелас,
 "Иди ко мне из сада!"-
 Сказал ей как-то раз.

 Когда еще так пелось?!
 И Роза, в чем была,
 Сказала: "Ах!" - зарделась -
 И вещи собрала.

 И всеми лепестками
 Вмиг завладел нахал.
 Маман была с друзьями,
 Каштан уже опал.

 Искала Роза счастья
 И не видала, как
 Сох от любви и страсти
 Почти что зрелый Мак.

 Но думала едва ли,
 Как душен пошлый цвет,-
 Все лепестки опали -
 И Розы больше нет.

 И в черном цвете Мака
 Был траурный покой.
 Каштан ужасно плакал,
 Когда расцвел весной.