Михаилу - чьим
 другом посчастливилось быть мне!

 Как зайдешь в бистро-столовку,
 По пивку ударишь -
 Вспоминай всегда про Вовку:
 Где, мол, друг-товарищ!

 <А> в лицо - трехстопным матом,
 Можешь - хоть до драки,-
 Про себя же помни: братом
 Вовчик был Шемяке.

 Баба, как наседка, квохчет
 (Не было печали!),-
 Вспоминай! Быть может, Вовчик -
 "Поминай как звали!"

 M.Chemiakin - всегда, везде Шемякин,-
 А посему французский не учи!..
 Как хороши, как свежи были маки,
 Из коих смерть схимичили врачи!
 
 ............................

 Мишка! Милый! Брат мой Мишка!
 Разрази нас гром!-
 Поживем еще, братишка,
 Po-gi-viom!

* * *

 Как по Волге-Матушке, по реке-кормилице,
 Все суда с товарами, струги да ладьи.
 И не надорвалася, и не притомилася -
 Ноша не тяжелая, корабли свои.

 Вниз по Волге плавая, прохожу пороги я
 И гляжу на правые берега пологие.
 Там камыш шевелится, поперек ломается,
 Справа берег стелется, слева - поднимается.

 Волга песни слышала хлеще, чем "Дубинушка",
 В ней вода исхлестана пулями врагов.
 И плыла по матушке наша кровь-кровинушка,
 Стыла бурой пеною возле берегов.

 Долго в воды пресные лились слезы строгие.
 Берега отвесные, берега пологие,
 Плакали, измызганы острыми подковами,
 Но теперь зализаны злые раны волнами.

 Что-то с вами сделалось, города старинные -
 Там, где стены древние, на холмах кремли,
 Словно пробудилися молодцы былинные
 И, числом несметные, встали из земли.

 Лапами грабастая, корабли стараются,
 Тянут баржи с Каспия, тянут-надрываются,
 Тянут, не оглянутся, и на версты многие
 За крутыми тянутся берега пологие.

* * *

 Как-то раз, цитаты Мао прочитав,
 Вышли к нам они с большим его портретом,-
 Мы тогда чуть-чуть нарушили устав...
 Остальное вам известно по газетам.

 Вспомнилась песня, вспомнился стих -
 Словно шепнули мне в ухо:
 "Сталин и Мао слушают их",-
 Вот почему заваруха.

 При поддержке минометного огня,
 Молча, медленно, как будто на охоту,
 Рать китайская бежала на меня,-
 Позже выяснилось - численностью в роту.

 Вспомнилась песня, вспомнился стих -
 Словно шепнули мне в ухо:
 "Сталин и Мао слушают их",-
 Вот почему заваруха.

 Раньше - локти хоть кусать, но не стрелять,
 Лучше дома пить сгущенное какао,-
 Но сегодня приказали: не пускать,-
 Теперь вам шиш, но пасаран, товарищ Мао!

 Вспомнилась песня, вспомнился стих -
 Словно шепнули мне в ухо:
 "Сталин и Мао слушают их",-
 Вот почему заваруха.

 Раньше я стрелял с колена - на бегу,-
 Не привык я просто к медленным решеньям,
 Раньше я стрелял по мнимому врагу,
 А теперь придется по живым мишеням.

 Вспомнилась песня, вспомнился стих -
 Словно шепнули мне в ухо:
 "Сталин и Мао слушают их",-
 Вот почему заваруха.

 Мины падают, и рота так и прет -
 Кто как может - по воде, не зная броду...
 Что обидно - этот самый миномет
 Подарили мы китайскому народу.

 Вспомнилась песня, вспомнился стих -
 Словно шепнули мне в ухо:
 "Сталин и Мао слушают их",-
 Вот почему заваруха.

 Он давно - великий кормчий - вылезал,
 А теперь, не успокоившись на этом,
 Наши братья залегли - и дали залп...
 Остальное вам известно по газетам.

КАТЕРИНА, КАТЯ, КАТЕРИНА!..

 Катерина, Катя, Катерина!
 Все в тебе, ну все в тебе по мне!
 Ты как елка: стоишь рупь с полтиной,
 Нарядить - поднимешься в цене.

 Я тебя одену в пан и бархат,
 В пух и прах и в бога душу, вот,-
 Будешь ты не хуже, чем Тамарка,
 Что лишил я жизни в прошлый год.

 Ты не бойся, Катя, Катерина,-
 Наша жизнь как речка потечет!
 Что там жизнь! Не жизнь наша - малина!
 Я ведь режу баб не каждый год.

 Катерина, хватит сомневаться,-
 Разорву рубаху на груди!
 Вот им всем! Поехали кататься!
 Панихида будет впереди...

КЛИЧ ГЛАШАТАЕВ

 Если в этот скорбный час
 Спустим рукава -
 Соловей освищeт нас
 И пойдет молва:
 Дескать, силой царский трон
 Все скудней,
 Ел, мол, мало каши он,
 Евстигней.

 Кто же все же уймет шайку-лейку,
 Кто на подвиги ратны горазд,
 Царь тому дорогому шубейку
 От щедрот своих царских отдаст!

 Если кровь у кого горяча,-
 Саблей бей, пикой лихо коли!
 Царь дарует вам шубу с плеча -
 Из естественной выхухоли!

 Торопись указ зачесть,
 Изданный не зря!
 Кто заступится за честь
 Батюшки-царя,
 Кто разбойника уймет
 Соловья,-
 К государю попадет
 В сыновья!

 Кто оружьем побьет образину,
 Кто проучит его кулаком,
 Тот от царства возьмет половину,
 Ну а дочку - дак всю целиком!


 Сей указ - без обману-коварства:
 За печатью, как в сказке, точь-в-точь.
 В бой - за восемь шестнадцатых царства,
 Да за целую царскую дочь!

* * *

 Когда я об стену разбил лицо и члены
 И все, что только было можно, произнес,
 Вдруг сзади тихое шептанье раздалось:
 - Я умоляю вас, пока не трожьте вены.

 При ваших нервах и при вашей худобе
 Не лучше ль чаю? Или огненный напиток?
 Чем учинять членовредительство себе,
 Оставьте что-нибудь нетронутым для пыток. -

 Он сказал мне, - приляг,
 Успокойся, не плачь. -
 Он сказал: - Я не враг,
 Я - твой верный палач.

 Уж не за полночь - за три,
 Давай отдохнем.
 Нам ведь все-таки завтра
 Работать вдвоем.

 Раз дело приняло приятный оборот -
 Чем черт не шутит - может, правда, выпить чаю?
 - Но только, знаете, весь ваш палачий род
 Я, как вы можете представить, презираю.

 Он попросил: - Не трожьте грязное белье.
 Я сам к палачеству пристрастья не питаю.
 Но вы войдите в положение мое -
 Я здесь на службе состою, я здесь пытаю.

 И не людям, прости, -
 Счет веду головам.
 Ваш удел - не ахти,
 Но завидую вам.

 Право, я не шучу,
 Я смотрю делово -
 Говори что хочу,
 Обзывай хоть кого.

 Он был обсыпан белой перхотью, как содой,
 Он говорил, сморкаясь в старое пальто:
 - Приговоренный обладает, как никто,
 Свободой слова, то есть подлинной свободой.

 И я избавился от острой неприязни
 И посочувствовал дурной его судьбе.
 - Как жизнь? -спросил меня палач. - Да так себе... -
 Спросил бы лучше он: как смерть - за час до казни?..

 - Ах, прощенья прошу, -
 Важно знать палачу,
 Что, когда я вишу,
 Я ногами сучу.

 Да у плахи сперва
 Хорошо б подмели,
 Чтоб моя голова
 Не валялась в пыли.

 Чай закипел, положен сахар по две ложки.
 - Спасибо! - Что вы! Не извольте возражать!
 Вам скрутят ноги, чтоб сученья избежать,
 А грязи нет, - у нас ковровые дорожки.

 -Ах, да неужто ли подобное возможно!-
 От умиленья я всплакнул и лег ничком.
 Он быстро шею мне потрогал осторожно
 И одобрительно почмокал языком.

 Он шепнул: Ни гугу!
 Здесь кругом стукачи.
 Чем смогу - помогу,
 Только ты не молчи.

 Стану ноги пилить -
 Можешь ересь болтать,
 Чтобы казнь отдалить,
 Буду дольше пытать.

 Не ночь пред казнью, а души отдохновенье!
 А я уже дождаться утра не могу.
 Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу,
 Я крикну весело: - Остановись, мгновенье, -

 Чтоб стоны с воплями остались на губах!
 - Какую музыку, - спросил он, - дать при этом?
 Я, признаюсь, питаю слабость к менуэтам,
 Но есть в коллекции у них и Оффенбах.

 Будет больно - поплачь,
 Если невмоготу, -
 Намекнул мне палач.
 - Хорошо, я учту.

 Подбодрил меня он,
 Правда, сам загрустил -
 Помнят тех, кто казнен,
 А не тех, кто казнил.

 Развлек меня про гильотину анекдотом,
 Назвав ее лишь подражаньем топору
 Он посочувствовал французкому двору
 И не казненным, а убитым гугенотам.

 Жалел о том, что кол в России упразднен,
 Был оживлен и сыпал датами привычно.
 Он знал доподлинно - кто, где и как казнен,
 И горевал о тех, над кем работал лично.

 - Раньше, - он говорил, -
 Я дровишки рубил,
 Я и стриг, я и брил,
 И с ружьишком ходил.

 Тратил пыл в пустоту
 И губил свой талант,
 А на этом посту
 Повернулось на лад.

 Некстати вспомнил дату смерти Пугачева,
 Рубил, должно быть, для наглядности, рукой.
 А в то же время знать не знал, кто он такой, -
 Невелико образованье палачево.

 Парок над чаем тонкой змейкой извивался,
 Он дул на воду, грея руки о стекло.
 Об инквизиции с почтеньем отзывался
 И об опричниках - особенно тепло.

 Мы гоняли чаи,
 Вдруг палач зарыдал -
 Дескать, жертвы мои
 Все идут на скандал.

 - Ах, вы тяжкие дни,
 Палачева стерня.
 Ну за что же они
 Ненавидят меня?

 Он мне поведал назначенье инструментов.
 Все так не страшно - и палач как добрый врач.
 - Но на работе до поры все это прячь,
 Чтоб понапрасну не нервировать клиентов.

 Бывает, только его в чувство приведешь,
 Водой окатишь и поставишь Оффенбаха,
 А он примерится, когда ты подойдешь,
 Возьмет и плюнет. И испорчена рубаха.

 Накричали речей
 Мы за клан палачей.
 Мы за всех палачей
 Пили чай, чай ничей.

 Я совсем обалдел,
 Чуть не лопнул, крича.
 Я орал: - Кто посмел
 Обижать палача?!

 Смежила веки мне предсмертная усталость.
 Уже светало, наше время истекло.
 Но мне хотя бы перед смертью повезло -
 Такую ночь провел, не каждому досталось!

 Он пожелал мне доброй ночи на прощанье,
 Согнал назойливую муху мне с плеча.
 Как жаль, недолго мне хранить воспоминанье
 И образ доброго чудного палача.

* * *

 Когда я отпою и отыграю,
 Где кончу я, на чем - не угадать?
 Но лишь одно наверное я знаю:
 Мне будет не хотеться умирать!

 Посажен на литую цепь почета,
 И звенья славы мне не по зубам...
 Зй, кто стучит в дубовые ворота
 Костяшками по кованым скобам!..

 Ответа нет,- но там стоят, я знаю,
 Кому не так страшны цепные псы.
 Но вот над изгородью замечаю
 Знакомый серп отточенной косы...

 Я перетру серебряный ошейник
 И золотую цепь перегрызу,
 Перемахну забор, ворвусь в репейник,
 Порву бока - и выбегу в грозу!

* * *

 Когда я спотыкаюсь на стихах,
 Когда ни до размеров, ни до рифм,-
 Тогда друзьям пою о моряках,
 До белых пальцев стискивая гриф.

 Всем делам моим на суше вопреки
 И назло моим заботам на земле
 Вы возьмите меня в море, моряки,
 Я все вахты отстою на корабле!

 Любая тварь по морю знай плывет,
 Под винт попасть не каждый норовит,-
 А здесь, на суше, встречный пешеход
 Наступит, оттолкнет - и убежит.

 Всем делам моим на суше вопреки
 И назло моим заботам на земле
 Вы возьмите меня в море, моряки,
 Я все вахты отстою на корабле!

 Известно вам - мир не на трех китах,
 А нам известно - он не на троих.
 Вам вольничать нельзя в чужих портах -
 А я забыл, как вольничать в своих.

 Так всем делам моим на суше вопреки,
 И назло моим заботам на земле
 Вы за мной пришлите шлюпку, моряки,
 Поднесите рюмку водки на весле!

КОЗЕЛ ОТПУЩЕНИЯ

 В заповеднике (вот в каком - забыл)
 Жил да был Козел - роги длинные,-
 Хоть с волками жил - не по-волчьи выл -
 Блеял песенки, да все козлиные.

 И пощипывал он травку, и нагуливал бока,
 Не услышишь от него худого слова,-
 Толку было с него, правда, как с козла молока,
 Но вреда, однако, тоже - никакого.

 Жил на выпасе, возле озерка,
 Не вторгаясь в чужие владения,-
 Но заметили скромного Козлика
 И избрали в козлы отпущения!

 Например, Медведь - баламут и плут -
 Обхамит кого-нибудь по-медвежьему,-
 Враз Козла найдут, приведут и бьют:
 По рогам ему и промеж ему...

 Не противился он, серенький, насилию со злом,
 А сносил побои весело и гордо.
 Сам Медведь сказал: "Робяты, я горжусь Козлом -
 Героическая личность, козья морда!"

 Берегли Козла как наследника,-
 Вышло даже в лесу запрещение
 С территории заповедника
 Отпускать Козла отпущения.

 А Козел себе все скакал козлом,
 Но пошаливать он стал втихимолочку:
 Как-то бороду завязал узлом -
 Из кустов назвал Волка сволочью.

 А когда очередное отпущенье получал -
 Все за то, что волки лишку откусили,-
 Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал,-
 Но внимания тогда не обратили.

 Пока хищники меж собой дрались,
 В заповеднике крепло мнение,
 Что дороже всех медведей и лис -
 Дорогой Козел отпущения!

 Услыхал Козел - да и стал таков:
 "Эй, вы, бурые,- кричит,- эй вы, пегие!
 Отниму у вас рацион волков
 И медвежие привилегии!

 Покажу вам "козью морду" настоящую в лесу,
 Распишу туда-сюда по трафарету,-
 Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу,
 И ославлю по всему по белу свету!

 Не один из вас будет землю жрать,
 Все подохнете без прощения,-
 Отпускать грехи кому - это мне решать:
 Это я - Козел отпущения!"

 ...В заповеднике (вот в каком забыл)
 Правит бал Козел не по-прежнему:
 Он с волками жил - и по-волчьи взвыл,-
 И орет теперь по-медвежьему.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ХОПКИНСОНА

 Спи, дитя! Май беби, бай!
 Много сил скопи.
 Ду ю вонт ту слип? - Отдыхай,
 Улыбнись - и спи!

 Колыбельной заглушен
 Посторонний гул.
 Пусть тебе приснится сон,
 Что весь мир уснул.

 Мир внизу, а ты над ним
 В сладком сне паришь.
 Вот Москва, древний Рим
 И ночной Париж.

 И с тобою в унисон
 Голоса поют.
 Правда, это только сон,
 А во сне - растут.

 Может быть, все может быть:
 Ты когда-нибудь
 Наяву повторить
 Сможешь этот путь.

 Над землею полетишь
 Выше крыш и крон,-
 А пока ты крепко спишь -
 Досмотри свой сон!

КОНИ ПРИВЕРЕДЛИВЫЕ

 Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому краю
 Я коней своих нагайкою стегаю, - погоняю, -
 Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,
 Чую, с гибельным восторгом - пропадаю, пропадаю!

 Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
 Вы тугую не слушайте плеть!
 Но что-то кони мне попались привередливые,
 И дожить не успел, мне допеть не успеть!

 Я коней напою, 
 Я куплет допою,-
 Хоть немного еще постою на краю!...

 Сгину я, меня пушинкой ураган сметет с ладони,
 И в санях меня галопом повлекут по снегу утром.
 Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони!
 Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

 Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
 Не указчики вам кнут и плеть.
 Но что-то кони мне попались привередливые,
 И дожить я не смог, мне допеть не успеть.

 Я коней напою, 
 Я куплет допою,-
 Хоть немного еще постою на краю!...

 Мы успели - в гости к богу не бывает опозданий.
 Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?
 Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
 Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?

 Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее!
 Умоляю вас вскачь не лететь!
 Но что-то кони мне достались привередливые,
 Коль дожить не успел, так хотя бы допеть!

 Я коней напою, 
 Я куплет допою,-
 Хоть мгновенье еще постою на краю!...

КОРАБЛИ ПОСТОЯТ

 Корабли постоят и ложатся на курс, 
 Но они возвращаются сквозь непогоды. 
 Не пройдет и полгода - и я появлюсь, 
 Чтобы снова уйти, 
 чтобы снова уйти на полгода. 

 Возвращаются все, кроме лучших друзей, 
 Кроме самых любимых и преданных женщин. 
 Возвращаются все, - кроме тех, кто нужней. 
 Я не верю судьбе, 
 я не верю судьбе, а себе - еще меньше. 

 Но мне хочется думать, что это не так, - 
 Что сжигать корабли скоро выйдет из моды. 
 Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах. 
 Я, конечно, спою, 
 я, конечно, спою, - не пройдет и полгода.

КОРОЛЕВСКОЕ ШЕСТВИЕ

 Мы браво и плотно сомкнули ряды,
 Как пули в обойме, как карты в колоде.
 Король среди нас, мы горды,
 Мы шествуем бодро при нашем народе!..

 Падайте лицами вниз, вниз,-
 Вам это право дано:
 Пред королем падайте ниц,-
 В слякоть и грязь - все равно!

 Нет-нет, у народа не трудная роль:
 Упасть на колени - какая проблема!-
 За все отвечает Король,
 А коль не Король, то тогда - Королева!

 Падайте лицами вниз, вниз,-
 Вам это право дано:
 Пред королем падайте ниц,-
 В слякоть и грязь - все равно!

* * *

 Красивых любят чаще и прилежней,
 Веселых любят меньше, но быстрей,-
 И молчаливых любят, только реже,
 Зато уж если любят, то сильней.

 Не кричи нежных слов, не кричи,
 До поры подержи их в неволе,-
 Пусть кричат пароходы в ночи,
 Ну а ты промолчи, промолчи,-
 Поспешишь - и ищи ветра в поле.

 Она читает грустные романы,-
 Ну пусть сравнит, и ты доверься ей,-
 Ведь появились черные тюльпаны -
 Чтобы казались белые белей.

 Не кричи нежных слов, не кричи,
 До поры подержи их в неволе,-
 Пусть поэты кричат и грачи,
 Ну а ты промолчи, промолчи,-
 Поспешишь - и ищи ветра в поле.

 Слова бегут, им тесно - ну и что же!-
 Ты никогда не бойся опоздать.
 Их много - слов, но все же если можешь -
 Скажи, когда не можешь не сказать.

 Но не кричи этих слов, не кричи,
 До поры подержи их в неволе,-
 Пусть кричат пароходы в ночи...
 Замолчи, промолчи, промолчи,-
 Поспешишь - и ищи ветра в поле.

* * *

 Красное, зеленое, желтое, лиловое,
 Самое красивое - на твои бока,
 А если что дешевое - то новое, фартовое,-
 А ты мне только водку, ну и реже - коньяка.

 Бабу ненасытную, стерву неприкрытую
 Сколько раз я спрашивал: "Хватит ли, мой свет?"
 А ты всегда испитая, здоровая, небитая -
 Давала мене водку и кричала: "Еще нет".

 На тебя, отраву, деньги словно с неба сыпались -
 Крупными купюрами, займом золотым,-
 Но однажды всыпались, и сколько мы не рыпались,-
 Все прошло, исчезло, словно с яблонь белый дым.

 А бог с тобой, с проклятою, с твоею верной клятвою
 О том, что будешь ждать меня ты долгие года,-
 А ну тебя, патлатую, тебя саму и мать твою!
 Живи себе, как хочешь - я уехал навсегда!

КРУГОМ ПЯТЬСОТ

 Я вышел ростом и лицом -
 Спасибо матери с отцом,-
 С людьми в ладу - не понукал, не помыкал,
 Спины не гнул - прямым ходил,
 Я в ус не дул, и жил как жил,
 И голове своей руками помогал...

 Но был донос и был навет -
 Кругом пятьсот и наших нет,-
 Был кабинет с табличкой: "Время уважай",-
 Там прямо без соли едят,
 Там штемпель ставят наугад,
 Кладут в конверт - и посылают за Можай.

 Потом - зачет, потом - домой
 С семью годами за спиной,-
 Висят года на мне - ни бросить, ни продать.
 Но на начальника попал,
 Который бойко вербовал,-
 И за Урал машины стал перегонять.

 Дорога, а в дороге - МАЗ,
 Который по уши увяз,
 В кабине - тьма, напарник третий час молчит,-
 Хоть бы кричал, аж зло берет -
 Назад пятьсот, пятьсот вперед,
 А он - зубами "Танец с саблями" стучит!

 Мы оба знали про маршрут,
 Что этот МАЗ на стройках ждут,-
 А наше дело - сел, поехал - ночь, полночь!
 Ну надо ж так - под Новый год -
 Назад пятьсот, пятьсот вперед,-
 Сигналим зря - пурга, и некому помочь!

 "Глуши мотор,- он говорит,-
 Пусть этот МАЗ огнем горит!"
 Мол, видишь сам - тут больше нечего ловить.
 Мол, видишь сам - кругом пятьсот,
 А к ночи точно - занесет,-
 Так заровняет, что не надо хоронить!..

 Я отвечаю: "Не канючь!"
 А он - за гаечный за ключ,
 И волком смотрит (Он вообще бывает крут),-
 А что ему - кругом пятьсот,
 И кто кого переживет,
 Тот и докажет, кто был прав, когда припрут!

 Он был мне больше, чем родня -
 Он ел с ладони у меня,-
 А тут глядит в глаза - и холодно спине.
 А что ему - кругом пятьсот,
 И кто там после разберет,
 Что он забыл, кто я ему и кто он мне!

 И он ушел куда-то вбок.
 Я отпустил, а сам - прилег,-
 Мне снился сон про наш "веселый" наворот:
 Что будто вновь кругом пятьсот,
 Ищу я выход из ворот,-
 Но нет его, есть только вход, и то - не тот.

 ...Конец простой: пришел тягач,
 И там был трос, и там был врач,
 И МАЗ попал куда положено ему,-
 И он пришел - трясется весь...
 А там - опять далекий рейс,-
 Я зла не помню - я опять его возьму!

* * *

 Кто старше нас на четверть века, тот
 Уже постиг и близости и дали.
 Им повезло - и кровь, и дым, и пот
 Они понюхали, хлебнули, повидали,
 Прошли через бригаду или взвод.

 И ехали в теплушках - не в тепле -
 На стройки, на фронты и на рабфаки.
 Они ходили в люди по земле
 И в штыковые жесткие атаки.

 То время эшелонное прошло -
 В плацкартах едем, травим анекдоты...
 Мы не ходили - шашки наголо,
 В отчаяньи не падали на доты.

 И все-таки традиция живет:
 Взяты не все вершины и преграды,-
 Не потому ли летом каждый год
 Идем в студенческие наши стройотряды
 И сверх программы мы сдаем зачет.

 Песок в глазах, в одежде и в зубах -
 Мы против ветра держим путь на тракте,
 На дивногорских каменных столбах
 Хребты себе ломаем и характер.

 Мы гнемся в три погибели - ну, что ж,
 Такой уж ветер... Только, друг, ты знаешь,-
 Зато ничем нас после не согнешь,
 Зато нас на равнине не сломаешь!

* * *

Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел,
Потрусили за ствол - он упал, упал...
Вот вам песня о том, кто не спел, не спел,
И что голос имел - не узнал, не узнал.

Может, были с судьбой нелады, нелады,
И со случаем плохи дела, дела,
А тугая струна на лады, на лады
С незаметным изъяном легла.

Он начал робко - с ноты "до",
Но не допел ее не до...
Недозвучал его аккорд, аккорд
И никого не вдохновил...
Собака лаяла, а кот
Мышей ловил...

Смешно! Не правда ли, смешно! Смешно!
А он шутил - недошутил,
Недораспробовал вино
И даже недопригубил.

Он пока лишь затеивал спор, спор
Неуверенно и не спеша,
Словно капельки пота из пор,
Из-под кожи сочилась душа.

Только начал дуэль на ковре,
Еле-еле, едва приступил.
Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
И судья еще счет не открыл.

Он хотел знать все от и до,
Но не добрался он, не до...
Ни до догадки, ни до дна,
Не докопался до глубин,
И ту, которая одна,
Не долюбил, не долюбил!

Смешно, не правда ли, смешно?
А он спешил - недоспешил.
Осталось недорешено,
Все то, что он недорешил.

Ни единою буквой не лгу -
Он был чистого слога слуга,
И писал ей стихи на снегу,-
К сожалению, тают снега.

Но тогда еще был снегопад
И свобода писать на снегу.
И большие снежинки и град
Он губами хватал на бегу.

Но к ней в серебряном ландо
Он не добрался и не до...
Не добежал, бегун-беглец,
Не долетел, не доскакал,
А звездный знак его - Телец -
Холодный Млечный Путь лакал.

Смешно, не правда ли, смешно,
Когда секунд недостает,-
Недостающее звено -
И недолет, и недолет.

Смешно, не правда ли? Ну, вот,-
И вам смешно, и даже мне.
Конь на скаку и птица влет,-
По чьей вине, по чьей вине?

* * *

 Куда все делось и откуда что берется -
 Одновременно два вопроса не решить.
 Абрашка Фукс у Ривочки пасется:
 Одна осталась - и пригрела поца,-
 Он на себя ее заставил шить.

 Ах, времена - и эти.. как их.. - нравы!-
 <На> древнем римском это - "темпера о морес",-
 Брильянты вынуты из их оправы,
 По всей Одессе тут и там канавы,-
 Для русских - цимес, для еврейских - цорес.

 Кто с тихим вздохом вспомянет: "Ах, да!"-
 И душу господу подарит, вспоминая
 Тот удивительный момент, когда
 На Дерибасовской открылася пивная?

 Забыть нельзя, а если вспомнить - это мука!
 Я на Привозе встретил Мишку - что за тон!
 Я предложил: "Поговорим за Дюка!"
 "Поговорим,- ответил мне гадюка,-
 Но за того, который Эллингтон".

 Ну что с того, что он одет весь в норке,
 Что скоро едет, что последний сдал анализ,
 Что он одной ногой уже в Нью-Йорке!-
 Ведь было время - мы у Каца Борьки
 Почти что с Мишком этим не кивались.

КУПЛЕТЫ ГУСЕВА

 Я на виду - и действием и взглядом
 Я выдаю присутствие свое.
 Нат Пинкертон и Шерлок Холмс - старье!
 Спокойно спите, люди: Гусев - рядом!

 Мой метод прост - сажусь на хвост и не слезаю.
 Преступник - это на здоровом теле прыщик,-
 И я мерзавцу о себе напоминаю:
 Я здесь - я вот он,- на то я сыщик!

 Волнуются преступнички,
 Что сыщик не безлик,
 И оставляют, субчики,
 Следочки на приступочке,
 Шифровочки на тумбочке,-
 Достаточно улик.

 Работу стою по системе четкой,
 Я не скрываюсь, не слежу тайком,-
 И пострадавший будет с кошельком,
 Ну а преступник - будет за решеткой.

 Идет преступник на отчаянные трюки,
 Ничем не брезгует, на подкуп тратит тыщи,-
 Но я ему заламываю руки:
 Я здесь - я вот он,- на то я сыщик!

 Волнуются преступнички,
 Что сыщик не безлик,
 И оставляют, субчики,
 Следочки на приступочке,
 Шифровочки на тумбочке,-
 Достаточно улик.

 Вот я иду уверенной походкой:
 Пусть знает враг - я в план его проник!
 Конец один - преступник за решеткой:
 Его сам Гусев взял за воротник!

КУПЛЕТЫ КАССИРА И КАЗНАЧЕЯ

 Когда пуста казна,
 Тогда страна бедна,
 И если грянет война,
 Так всем настанет хана.

 Но если казна полна,
 То может лопнуть она,-
 А если лопнет казна,
 Так всем нам грош цена.

 Ну а наша профессия -
 Изнутри и извне
 Сохранять равновесие
 В этой самой казне.

 Мы - дружки закадычные,
 Любим хвать и похвать,-
 Сядем в карты играть.
 - Только чур на наличные!
 - Только чур мухлевать!

 - Вот я - смотритель касс,
 Я вроде - кассоглаз,
 Хотя за мной-то как раз
 И нужен бы глаз да глаз.

 - А я забыл, кто я.
 Звук злата все звончей.
 Казна - известно чья?
 А я - так казначей?!

 Мы долги полной платою
 Отдаем целиком,
 Подгребаем лопатою
 И горстями гребем.

 Нас понять захотите ли -
 Двух друзей-горемык? -
 Не хотим мы тюрьмы:
 Мы же не расхитители -
 Уравнители мы.

 У нас болит спина,
 По швам трещит казна,-
 Играем без отдыха-сна -
 И будет казна спасена.

 Легко, без кутерьмы,
 Когда придут нас брать,
 Дойдем мы до тюрьмы -
 Туда рукой подать.

 Зато наша профессия -
 Изнутри и извне
 Сохранять равновесие
 В этой самой казне.

 Нас понять захотите ли -
 Двух друзей-горемык? -
 не хотим мы тюрьмы:
 Мы же не расхитители -
 Уравнители мы.

КУПЛЕТЫ НЕЧИСТОЙ СИЛЫ

 - Я - Баба-Яга,
 Вот и вся недолга,
 Я езжу в немазанной ступе.
 Я к русскому духу не очень строга:
 Люблю его... сваренным в супе.

 Ох, надоело по лесу гонять,
 Зелье я переварила...
 Нет, что-то стала совсем изменять
 Наша нечистая сила!

 - Добрый день! Добрый тень!
 Я - дак Оборотень!
 Неловко вчерась обернулся:
 Хотел превратиться в дырявый плетень,
 Да вот посередке запнулся.

 И кто я теперь - самому не понять,-
 Эк меня, братцы, скривило!..
 Нет, что-то стала совсем изменять
 Наша нечистая сила!

 - Я - старый больной
 Озорной Водяной,
 Но мне надоела квартира:
 Лежу под корягой, простуженный, злой,
 Ведь омуте - мокро и сыро.

 Вижу намедни - утопленник. Хвать!
 А он меня - пяткой по рылу!..
 Нет, перестали совсем уважать
 Нашу нечистую силу!

 - Такие дела: Лешачиха со зла,
 Лишив меня лешешевелюры,
 Вчера из дупла на мороз прогнала -
 У ней с Водяным шуры-муры.

 Со свету стали совсем изживать -
 Прост-таки гонят в могилу...
 Нет, перестали совсем уважать
 Нашу нечистую силу!

КУПЛЕТЫ ПРО СТАРУЮ ОДЕССУ

 Дамы, господа,- других не вижу здесь,
 Блеск, изыск и общество прелестны!
 Сотвори, господь, хоть пятьдесят Одесс,-
 Все равно в Одессе будет тесно.

 Говорят, что здесь бывала
 Королева из Непала
 И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,
 И отсюда много ближе
 До Берлина и Парижа,
 Чем из даже самого Санкт-Петербурга.

 Вот приехал в город меценат и крез,
 Весь в деньгах, с задатками повесы.
 Если был он с гонором, так будет - без,
 Шаг ступив по улицам Одессы.

 Из подробностей пикантных -
 Две: мужчин столь элегантных
 В целом свете вряд ли встретить бы смогли вы;
 Ну, а женщины Одессы -
 Все скромны, все поэтессы,
 Все умны, а в крайнем случае, красивы.

 Грузчики в порту, которым равных нет,
 Отдыхают с баснями Крылова.
 Если вы чуть-чуть художник и поэт,
 Вас поймут в Одессе с полуслова.

 Нет прохода здесь, клянусь вам,
 От любителей искусства,
 И об этом много раз писали в прессе.
 Если в Англии и в Штатах
 Недостаток в меценатах,
 Пусть приедут позаимствуют в Одессе.

 Дамы, господа, я восхищен и смят.
 Мадам, месье, я счастлив, что таиться!
 Леди, джентельмены, я готов стократ
 Умереть и снова здесь родиться.

 Все в Одессе: море, песни,
 Порт, бульвар и много лестниц,
 Крабы, устрицы, акации, maisons chantees*. 
 Да, наш город процветает,
 Но в Одессе не хватает
 Самой малости - театра варьете!

 
 


* maisons chantees - (фр.) кафешантаны, произн. мезон шанте.

КУПОЛА

 Михаилу 

Как засмотрится мне нынче, как задышится?
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споется мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют - да все из сказок.

Птица Сирин мне радостно скалится -
Веселит, зазывает из гнезд,
А напротив - тоскует-печалится,
Травит душу чудной Алконост.

 Словно семь заветных струн
 Зазвенели в свой черед -
 Это птица Гамаюн
 Надежду подает!

В синем небе, колокольнями проколотом,-
Медный колокол, медный колокол -
То ль возрадовался, то ли осерчал...
Купола в России кроют чистым золотом -
Чтобы чаще Господь замечал.

Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною -
Перед солоно - да горько-кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.

Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.

 Словно семь богатых лун
 На пути моем встает -
 То птица Гамаюн
 Надежду подает!

Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами,-
Если до крови лоскут истончал,-
Залатаю золотыми я заплатами -
Чтобы чаще Господь замечал!

ЛЕЖИТ КАМЕНЬ В СТЕПИ

 Артуру Макарову

 Лежит камень в степи,
 А под него вода течет,
 А на камне написано слово:
 "Кто направо пойдет -
 Ничего не найдет,
 А кто прямо пойдет -
 Никуда не придет,
 Кто налево пойдет -
 Ничего не поймет
 И ни за грош пропадет".

 Перед камнем стоят
 Без коней и без мечей
 И решают: идти иль не надо.
 Был один из них зол,
 Он направо пошел,
 В одиночку пошел,-
 Ничего не нашел -
 Ни деревни, ни сел,-
 И обратно пришел.

 Прямо нету пути -
 Никуда не прийти,
 Но один не поверил в заклятья
 И, подобравши подол,
 Напрямую пошел,-
 Сколько он ни бродил -
 Никуда не добрел, -
 Он вернулся и пил,
 Он обратно пришел.

 Ну а третий - был дурак,
 Ничего не знал и так,
 И пошел без опаски налево.
 Долго ль, коротко ль шагал -
 И совсем не страдал,
 Пил, гулял и отдыхал,
 Ничего не понимал,-
 Ничего не понимал,
 Так всю жизнь и прошагал -
 И не сгинул, и не пропал.

ЛЕКЦИЯ О МЕЖДУНАРОДНОМ ПОЛОЖЕНИИ

 Я вам, ребяты, на мозги не капаю,
 Но вот он - перегиб и парадокс:
 Ковой-то выбирают римским папою -
 Ковой-то запирают в тесный бокс.

 Там все места - блатные расхватали и
 Пришипились, надеясь на авось,-
 Тем временем во всей честной Италии
 На папу кандидата не нашлось.

 Жаль, на меня не вовремя накинули аркан,-
 Я б засосал стакан - и в Ватикан!

 Церковники хлебальники разинули,
 Замешкался маленько Ватикан,-
 Мы тут им папу римского подкинули -
 Из наших, из поляков, из славян.

 Сижу на нарах я, в Нарофоминске я.
 Когда б ты знала, жизнь мою губя,
 Что я бы мог бы выйти в папы римские,-
 А в мамы взять - естественно, тебя!

 Жаль на меня не вовремя накинули аркан,-
 Я б засосал стакан - и в Ватикан!

 При власти, при деньгах ли, при короне ли -
 Судьба людей швыряет как котят.
 Но как мы место шаха проворонили?!
 Нам этого потомки не простят!

 Шах расписался в полном неумении -
 Вот тут его возьми и замени!
 Где взять? У нас любой второй в Туркмении -
 Аятолла и даже Хомейни.

 Всю жизнь мою в ворота бью рогами, как баран,-
 А мне бы взять Коран - и в Тегеран!

 В Америке ли, в Азии, в Европе ли -
 Тот нездоров, а этот вдруг умрет...
 Вот место Голды Меир мы прохлопали,-
 А там - на четверть бывший наш народ.

 Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли
 Таланты - все при шпаге, при плаще,-
 Руслан Халилов, мой сосед по камере,-
 Там Мао делать нечего вообще!


 -

ЛЕТЕЛА ЖИЗНЬ

 Я сам с Ростова, а вообще подкидыш -
 Я мог бы быть с каких угодно мест, -
 И если ты, мой Бог, меня не выдашь,
 Тогда моя Свинья меня не съест.

 Живу - везде, сейчас, к примеру, - в Туле.
 Живу - и не считаю ни потерь, ни барышей.
 Из детства помню детский дом в ауле
 В республике чечено-ингушей.

 Они нам детских душ не загубили,
 Делили с нами пищу и судьбу.
 Летела жизнь в плохом автомобиле
 И вылетала с выхлопом в трубу.

 Я сам не знал, в кого я воспитаюсь,
 Любил друзей, гостей и анашу.
 Теперь чуть что, чего - за нож хватаюсь, -
 Которого, по счастью, не ношу.

 Как сбитый куст я по ветру волокся,
 Питался при дороге, помня зло, но и добро.
 Я хорошо усвоил чувство локтя, -
 Который мне совали под ребро.

 Бывал я там, где и другие были, -
 Все те, с кем резал пополам судьбу.
 Летела жизнь в плохом автомобиле
 И вылетела с выхлопом в трубу.

 Нас закаляли в климате морозном,
 Нет никому ни в чем отказа там.
 Так что чечены, жившие при Грозном,
 Намылились с Кавказа в Казахстан.

 А там - Сибирь - лафа для брадобреев:
 Скопление народов и нестриженных бичей, -
 Где место есть для зеков, для евреев
 И недоистребленных басмачей.

 В Анадыре что надо мы намыли,
 Нам там ломы ломали на горбу.
 Летела жизнь в плохом автомобиле
 И вылетала с выхлопом в трубу.

 Мы пили все, включая политуру, -
 И лак, и клей, стараясь не взболтнуть.
 Мы спиртом обманули пулю-дуру -
 Так, что ли, умных нам не обмануть?!

 Пью водку под орехи для потехи,
 Коньяк под плов с узбеками, по-ихнему - пилав, -
 В Норильске, например, в горячем цехе
 Мы пробовали пить стальной расплав.

 Мы дыры в деснах золотом забили,
 Состарюсь - выну - денег наскребу.
 Летела жизнь в плохом автомобиле
 И вылетала с выхлопом в трубу.

 Какие песни пели мы в ауле!
 Как прыгали по скалам нагишом!
 Пока меня с пути на завернули,
 Писался я чечено-ингушом.

 Одним досталась рана ножевая,
 Другим - дела другие, ну а третьим - третья треть...
 Сибирь, Сибирь - держава бичевая, -
 Где есть где жить и есть где помереть.

 Я был кудряв, но кудри истребили -
 Семь пядей из-за лысины во лбу.
 Летела жизнь в плохом автомобиле
 И вылетела с выхлопом в трубу.

 Воспоминанья только потревожь я -
 Всегда одно: "На помощь! Караул!.."
 Вот бьют чеченов немцы из Поволжья,
 А место битвы - город Барнаул.

 Когда дошло почти до самосуда,
 Я встал горой за горцев, чье-то горло теребя, -
 Те и другие были не отсюда,
 Но воевали, словно за себя.

 А те, кто нас на подвиги подбили,
 Давно лежат и корчатся в гробу, -
 Их всех свезли туда в автомобиле,
 А самый главный - вылетел в трубу.

 

 Здесь лапы у елей дрожат на весу,
 Здесь птицы щебечут тревожно.
 Живешь в заколдованном диком лесу,
 Откуда уйти невозможно.

 Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
 Пусть дождем опадают сирени -
 Все равно я отсюда тебя заберу
 Во дворец, где играют свирели.

 Твой мир колдунами на тысячи лет
 Укрыт от меня и от света.
 И думаешь ты, что прекраснее нет,
 Чем лес заколдованный этот.

 Пусть на листьях не будет росы поутру,
 Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,-
 Все равно я отсюда тебя заберу
 В светлый терем с балконом на море.

 В какой день недели, в котором часу
 Ты выйдешь ко мне осторожно?
 Когда я тебя на руках унесу
 Туда, где найти невозможно?

 Украду, если кража тебе по душе,-
 Зря ли я столько сил разбазарил?
 Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
 Если терем с дворцом кто-то занял!

 Александру Назаренко
 и экипажу теплохода "Шота Руставели"

 Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты -
 И хрипят табуны, стервенея, внизу.
 На глазах от натуги худеют канаты,
 Из себя на причал выжимая слезу.

 И команды короткие, злые
 Быстрый ветер уносит во тьму:
 "Кранцы за борт!", "Отдать носовые!"
 И - "Буксир, подработать корму!"

 Капитан, чуть улыбаясь,-
 Молвил только "Молодцы",-
 Тем, кто с сушей расставаясь,
 Не хотел рубить концы.

 Переход - двадцать дней, - рассыхаются шлюпки,
 Нынче утром последний отстал альбатрос...
 Хоть бы - шторм! Или лучше - чтоб в радиорубке
 Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS.

 Так и есть: трое - месяц в корыте,
 Яхту вдребезги кит размотал...
 Так за что вы нас благодарите -
 Вам спасибо за этот аврал!

 Только снова назад обращаются взоры -
 Цепко держит земля, все и так и не так:
 Почему слишком долго не сходятся створы,
 Почему слишком часто мигает маяк?!

 Капитан, чуть улыбаясь,
 Молвил тихо: "Молодцы!"
 Тем, кто с жизнью расставаясь,
 Не хотел рубить концы.

 И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,
 И еще черта в ступе и бог знает что,
 И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун -
 Все, куда я ногой не ступал, но зато -

 Пришвартуетесь вы на Таити
 И прокрутите запись мою,-
 Через самый большой усилитель
 Я про вас на Таити спою.

 Скажет мастер, улыбаясь,
 Мне и песне: "Молодцы!"
 Так, на суше оставаясь,
 Я везде креплю концы.

 И опять продвигается, словно на ринге,
 По воде осторожная тень корабля.
 В напряженье матросы, ослаблены шпринги...
 Руль полборта налево - и в прошлом земля!